Он ждал ее визита и всегда знал, когда именно по коридору раздастся неуверенный стук каблучков ее маленьких синих туфелек. Он так ждал ее, как никого из вереницы случайных или же постоянных посетителей. Он надеялся и каждый раз ликовал, когда назначалась новая дата их свидания.Эта связь тянулась годами, не позволяя им расстаться на долгий срок, чему он был несказанно рад.
Он помнил ее еще совсем малюткой, на руках матери. Ее заплаканное личико и еще по-младенчески милые пухлые щечки, ее мохнатый, под какого-то зверька комбинезон, небольшую заколочку на пока еще редких волосах.
Он помнил ее уже самостоятельно забирающуюся на него, устраивавшуюся поудобнее на его жестком, слишком большом для нее теле. Ее розовое платье с пришитыми блестящими в свете ламп стразами. Белые колготки, собранные на коленях в небольшие складочки, Ее косички и белые прозрачные ленты, связанные в пушистые банты.
Он помнил ее рыдающей, улыбающейся, серьезной и даже немного испуганной, но он всегда ждал ее. Ждал ее прикосновений, ее небольшого веса на нем. Он всегда требовал очищения перед ее посещением, стараясь, лишний раз не пугать ее доверие. Он всегда волновался – а вдруг она не придет? Забудет или же какие-то обстоятельства не позволят ей вернуться к нему. Но едва раздавался в коридоре звук каблучков ее туфель, он успокаивался – она здесь, она снова пришла, снова он почувствует ее в своих объятиях…
Открывается дверь, и он не может оторвать глаз от нее – так она хороша этим солнечным днем. Стройные ножки, обтянутые прозрачными бежевыми чулками, выгодно смотрятся в открытых туфельках из синего атласа на небольшом каблучке. Приталенное легкое голубое платье с небольшим декольте и рукавами до середины плеча, едва открывает небольшие, еще по-детски острые коленки. Светлые волосы, целомудренно сплетенные в косу, перекинуты через плечо и едва достигают отсутствующейпока еще груди.
Вся она – отражение солнечного сегодняшнего дня, заставляющее желать большего, и он опускается перед ней, чтобы помочь. Она подходит робко к нему, поворачивается медленно спиной, слегка наклоняя голову к плечу. Приглаживает юбку платья руками и наконец, опускается на него. Немного наклонившись вправо, она чуть приподнимает ноги и, сжимая их крепко, кладет на него, откидываясь назад. Он все еще слишком большой для него и ей приходится немного повозиться, чтобы устроиться комфортней. Ее небольшая головка ложится чуть ниже удобной ямки, но она уже привыкла и почти не замечает этого. Маленькие, хрупкие и почти прозрачные пальчики стискивают его, принося долгожданное удовольствие от соприкосновения – теперь она вся в его объятиях. Никто не сможет помешать им насладиться близостью друг друга… По крайней мере,с его стороны уж точно. Она вздрагивает и почти вжимается в него, заставляя почувствовать каждый изгиб ее небольшого тела. Почувствовать ее собственный аромат еще ребенка, запах солнца на обнаженной коже шеи, яблочного цвета в волосах. Он с благоговением принимает все это, подстраиваясь под нее, чувствуя, как худенькие бедра сжимаются крепче, слегка подрагивая от незначительной боли. Это всего лишь укол. Укол с
обезболивающим. Они оба знают, что так будет только лучше, но страх не дает ей расслабиться. Он, словно шалью, окутывает ее, заставляя одинокую слезинку скатиться по бархату щеки, сорваться, чтобы тут же быть пойманной им.
С ее губ срывается тихий стон, пальцы с такой силой сжимают его, что на нем наверняка останутся отпечатки ее ногтей. Но ему все равно, главное, что она здесь, что она в его объятиях. Такая покорная, такая стойкая, такая сильная… Она дышит часто и глубоко,
почти не замечая, сколько времени они вместе. Только иногда она позволяет себе негромкий стон или мычание, когда боль становится невыносима. Но никогда, никогда она не вырывалась из его объятий, не старалась навредить ему. Лишь иногда он ловил ее слезы, такие соленые и сладкие одновременно. Он знает, что слишком жесткий для нее, но он не может измениться. Возможно, когда-нибудь он уйдет из ее жизни, а его место займет кто-нибудь молодой, более подходящий ей. Будет ее так же держать, чувствовать и ждать встреч, но это будет не скоро, а пока…
Пока есть ее запах, ее сильная хватка на нем, пока она вжимается в него – он счастлив. Но не все длится вечно, и их свиданию так же приходит конец. Она разжимает, сведенные судорогой пальцы и приподнимается, а он опускается, чтобы ей было легче слезть. Вот она спускает на пол свои чудные ножки, и он слышит фразу, которая переворачивает всю его жизнь, ломая ее на мельчайшие осколки:
- Что ж, это последний ваш визит, юная леди, - немолодой, как и он сам, врач улыбается. – Ваши визиты к нам окончены. Всего доброго.
Ему остается только наблюдать, как девочка слегка растерянно оглядывается на него и быстро выходит за дверь. Последнее свидание. Последний день, когда они вместе. Последний день, когда он был счастлив…
Он помнил ее еще совсем малюткой, на руках матери. Ее заплаканное личико и еще по-младенчески милые пухлые щечки, ее мохнатый, под какого-то зверька комбинезон, небольшую заколочку на пока еще редких волосах.
Он помнил ее уже самостоятельно забирающуюся на него, устраивавшуюся поудобнее на его жестком, слишком большом для нее теле. Ее розовое платье с пришитыми блестящими в свете ламп стразами. Белые колготки, собранные на коленях в небольшие складочки, Ее косички и белые прозрачные ленты, связанные в пушистые банты.
Он помнил ее рыдающей, улыбающейся, серьезной и даже немного испуганной, но он всегда ждал ее. Ждал ее прикосновений, ее небольшого веса на нем. Он всегда требовал очищения перед ее посещением, стараясь, лишний раз не пугать ее доверие. Он всегда волновался – а вдруг она не придет? Забудет или же какие-то обстоятельства не позволят ей вернуться к нему. Но едва раздавался в коридоре звук каблучков ее туфель, он успокаивался – она здесь, она снова пришла, снова он почувствует ее в своих объятиях…
Открывается дверь, и он не может оторвать глаз от нее – так она хороша этим солнечным днем. Стройные ножки, обтянутые прозрачными бежевыми чулками, выгодно смотрятся в открытых туфельках из синего атласа на небольшом каблучке. Приталенное легкое голубое платье с небольшим декольте и рукавами до середины плеча, едва открывает небольшие, еще по-детски острые коленки. Светлые волосы, целомудренно сплетенные в косу, перекинуты через плечо и едва достигают отсутствующейпока еще груди.
Вся она – отражение солнечного сегодняшнего дня, заставляющее желать большего, и он опускается перед ней, чтобы помочь. Она подходит робко к нему, поворачивается медленно спиной, слегка наклоняя голову к плечу. Приглаживает юбку платья руками и наконец, опускается на него. Немного наклонившись вправо, она чуть приподнимает ноги и, сжимая их крепко, кладет на него, откидываясь назад. Он все еще слишком большой для него и ей приходится немного повозиться, чтобы устроиться комфортней. Ее небольшая головка ложится чуть ниже удобной ямки, но она уже привыкла и почти не замечает этого. Маленькие, хрупкие и почти прозрачные пальчики стискивают его, принося долгожданное удовольствие от соприкосновения – теперь она вся в его объятиях. Никто не сможет помешать им насладиться близостью друг друга… По крайней мере,с его стороны уж точно. Она вздрагивает и почти вжимается в него, заставляя почувствовать каждый изгиб ее небольшого тела. Почувствовать ее собственный аромат еще ребенка, запах солнца на обнаженной коже шеи, яблочного цвета в волосах. Он с благоговением принимает все это, подстраиваясь под нее, чувствуя, как худенькие бедра сжимаются крепче, слегка подрагивая от незначительной боли. Это всего лишь укол. Укол с
обезболивающим. Они оба знают, что так будет только лучше, но страх не дает ей расслабиться. Он, словно шалью, окутывает ее, заставляя одинокую слезинку скатиться по бархату щеки, сорваться, чтобы тут же быть пойманной им.
С ее губ срывается тихий стон, пальцы с такой силой сжимают его, что на нем наверняка останутся отпечатки ее ногтей. Но ему все равно, главное, что она здесь, что она в его объятиях. Такая покорная, такая стойкая, такая сильная… Она дышит часто и глубоко,
почти не замечая, сколько времени они вместе. Только иногда она позволяет себе негромкий стон или мычание, когда боль становится невыносима. Но никогда, никогда она не вырывалась из его объятий, не старалась навредить ему. Лишь иногда он ловил ее слезы, такие соленые и сладкие одновременно. Он знает, что слишком жесткий для нее, но он не может измениться. Возможно, когда-нибудь он уйдет из ее жизни, а его место займет кто-нибудь молодой, более подходящий ей. Будет ее так же держать, чувствовать и ждать встреч, но это будет не скоро, а пока…
Пока есть ее запах, ее сильная хватка на нем, пока она вжимается в него – он счастлив. Но не все длится вечно, и их свиданию так же приходит конец. Она разжимает, сведенные судорогой пальцы и приподнимается, а он опускается, чтобы ей было легче слезть. Вот она спускает на пол свои чудные ножки, и он слышит фразу, которая переворачивает всю его жизнь, ломая ее на мельчайшие осколки:
- Что ж, это последний ваш визит, юная леди, - немолодой, как и он сам, врач улыбается. – Ваши визиты к нам окончены. Всего доброго.
Ему остается только наблюдать, как девочка слегка растерянно оглядывается на него и быстро выходит за дверь. Последнее свидание. Последний день, когда они вместе. Последний день, когда он был счастлив…